Татьяна Пархалина: история одного историка

Сейчас ее можно изредка лицезреть 📺 и слышать в аналитических программах Владимира Соловьева 🎤 и некоторых других того же направления.

Татьяна Пархалина: история одного историка

На телевидении продолжают выходить различные политические ток-шоу, популярность которых пришлась на 2014-15 годы. Сейчас их смотрят только преданные поклонники, и дабы заинтересовать ими большее количество телезрителей, продюсеры в студию приглашают известных людей, экспертов, политологов с прямо противоположными точками зрения по тому или иному вопросу.

Благодаря чему возникает довольно бодрая дискуссия, иногда перестающая в словесную перепалку, дикий ор и невообразимый хаос, в котором понять кто и что говорит не представляется возможным. Татьяна Пархалина принимала участие в подобных передачах еще начиная с полузабытой – под названием «Список Норкина».

Краткая биография

Татьяна Глебовна родилась 11 июня 1950 года в столице нашей Родины, в семье офицера Советской армии. После школы девушка успешно сдала экзамены в МГИМО, который окончила в 1973-м с красным дипломом. Вообще, ее курс называют «золотым» по причине того, что из него вышло несколько академиков и блестящих дипломатов. Сама Татьяна Пархалина является кандидатом исторических наук и уже более трех десятилетий трудится в Институте научной информации по общественным наукам. Прошла путь от младшего сотрудника до первых лиц вуза. На данный момент она занимает должность заместителя директора этого заведения по научной работе. Параллельно числится в руководителях Центра исследований глобальных и региональных проблем.

В начале двухтысячных вошла в экспертный совет при Комитете по международным делам Совета Федерации.

• Успешно сочетает в своей деятельности исследователя и практикующего ученого-международника. К ее мнению одинаково внимательно прислушиваются как на Родине, так и за рубежом.
• Пархалина редактирует журнал «Актуальные проблемы Европы» и бюллетень «Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы».
• Неоднократно получала награды в России, а также ордена и медали иностранных государств.
• Ее авторству принадлежат около полутора сотен научных публикаций в различных изданиях мира.
• Свободно владеет английским и французским языками.

На просторах Интернета отдельно взятые патриоты относят Пархалину к ненавистникам России, к представителям так называемой пятой колонны и не церемонятся в выборе выражений, характеризуя неоднозначную персону. Самое мягкое из них – «эта противная дамочка». Если хотите покруче – то «проНАТОвская прошмандовка», в переводе на литературный русский означает «прозападная хитрая и коварная женщина».

Татьяна Глебовна честно признается в своих интервью: в девяностые и представить себе не могла, что понятие «холодная война» вернется к нам в XXI веке. Однако это произошло…

Пархалина Татьяна Глебовна: сведения из ИНИОН РАН

• кандидат исторических наук
• советник директора
• Подразделение: Центр научно-информационных исследований глобальных и региональных проблем
• Президент Российской Ассоциации Евро-атлантического Сотрудничества.
• Создатель и главный редактор научного журнала «Актуальные проблемы Европы», входящего в перечень ВАК РФ. С 2017 г. полный текст журнала доступен также в базах данных компании EBSCO Publishing на платформе EBSCOhost.
• Область научных интересов: европейская безопасность, европейская интеграция, российская внешняя политика, отношения России с евро-атлантическими институтами.
• Общее количество научных публикаций: более 150.
• В 1973 г. окончила МГИМО МИД СССР.
• В 1982 г. защитила кандидатскую диссертацию по теме «Франко-американские отношения в Западном Средиземноморье» (ИМЭМО).
• Профессиональную деятельность начала в Дипломатической Академии МИД СССР.
• С 1974 г. по настоящее время работает в ИНИОН РАН (младший научный сотрудник, научный сотрудник, с 1988 г. — зав. Отделом Западной Европы и Америки).
• С 1996 г. зав. Центром глобальных и региональных проблем.
• С февраля 1998 г. руководитель Центра документации НАТО по вопросам европейской безопасности в Москве, в апреле 1999 г. Центр переименован в Центр по изучению проблем европейской безопасности.
• С марта 1998 г. зам. директора ИНИОН РАН.
• С 1997 г. главный редактор бюллетеня «НАТО: факты и комментарии», переименован в 2000 г. в бюллетень «Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы».
• С 2000 г. главный редактор научного журнала «Актуальные проблемы Европы».
• С 2003 г. член Экспертного совета при Комитете по международным делам Совета Федерации РФ.
• В 2004—2013 гг. вице-президент Российской ассоциации евро-атлантического сотрудничества.
• С мая 2005 по январь 2014 г. директор Центра европейской безопасности.
• В 2006—2009 гг. член Исполнительного комитета Международной Ассоциации Политической Науки.
• С 2010 г. заместитель председателя Экспертного совета при Комитете по международным делам Совета Федерации РФ.
• С 2014 г. президент Российской ассоциации евро-атлантического сотрудничества.
• В 2014 г. награждена Превосходнейшим Орденом Британской Империи её Величеством Королевой Великобритании Елизаветой II.
• В 2015 г. награждена орденом «За заслуги» Французской Республики.
• С 2016 г. член координационного совета экспертно-аналитической группы «Европейский диалог».
• 8 октября 2017 г. награждена Почётной медалью Яна Масарика за долголетнюю работу в области развития демократических традиций и диалога в сфере безопасности между Россией и странами Евросоюза.
• Владеет английским и французским языками.

Ценностный разрыв. Интервью Татьяны Пархалиной, заместителя директора ИНИОН РАН

Каждый раз, когда в России начинается модернизация, возникает дискуссия о пагубном влиянии западных идей.

Татьяна Пархалина родилась 11 июня 1950 г. В 1973 г. окончила МГИМО. Кандидат исторических наук. Более 30 лет работает в Институте научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН. В настоящее время – заместитель директора ИНИОН РАН по научной работе. Директор Центра проблем европейской безопасности, член президиума Российского Пагуошского комитета.

– Татьяна Глебовна, за последние годы у нашей страны появилось так много непохожих друг на друга стратегических партнеров, что выделить “самого стратегического” из них весьма сложно. И все же рано или поздно нам придется сделать главный выбор. Кого, по вашему мнению, должна предпочесть Россия?

– Сейчас очень много говорится о многовекторности российской внешней политики. С одной стороны, географически и геостратегически мы евразийская держава и, естественно, должны сотрудничать с соседями на Западе и на Востоке. Но стратегический партнер у любого государства должен быть один. Это может быть одно государство, или группа государств, или какой-то интеграционный комплекс. Если мы действительно хотим осуществить модернизационный проект, то у России нет альтернативы стратегическому партнерству с Западом. Нам просто необходимо иметь хорошие партнерские отношения с евро-атлантическим сообществом. Надо заметить, что на протяжении всего XX века, когда Россия находилась в состоянии конфронтации с Западом, она всегда оказывалась в проигрыше.

– Но ведь партнерство – выбор обоюдный, и не все в этих отношениях зависит только от России. Запад тоже относится к нашей стране с изрядным недоверием. С чем это связано?

– Действительно, существуют очень серьезные проблемы, стереотипы и психологические комплексы, которые мешают нам выстроить партнерские отношения. Эти стереотипы имеют под собой историческую основу, поскольку на протяжении всей нашей истории агрессия часто исходила со стороны Запада. Но после Второй мировой войны Европа и евро-атлантическое сообщество удачно реализовали выдающийся, на мой взгляд, политический проект “европейская интеграция”, который воплощался в жизнь с помощью двух инструментариев – социально экономического (Общий рынок – Сообщество – Евросоюз) и военно-политического (НАТО). В результате сложилась уникальная ситуация: для России нет реальных угроз со стороны Запада. В то же время существует реальная угроза с Юга и Востока. С точки зрения национальной безопасности страны не замечать реальных угроз и в то же время создавать угрозы виртуальные и бороться с ними, контрпродуктивно.

Вне всякого сомнения, нам нужны западные инвестиции и технологии. Но каждый раз, когда в России начиналось осуществление так называемого модернизационного проекта, в нашем обществе тут же разворачивалась дискуссия о пагубном влиянии западных ценностей на российскую культуру и на российскую ментальность. Нашему партнерству с евро-атлантическим сообществом мешает ценностный разрыв. Политики не очень любят об этом говорить, но это и есть тот самый критический узел, который мешает нам двигаться поступательно по пути выстраивания нашего стратегического партнерства.

– В чем суть этого ценностного разрыва?

– Это различный тип политической культуры, и в ее рамках – различное отношение к власти. У нас власть сакральна, у них – функциональна. Поскольку власть у нас сакральна, то вся политическая система выстраивается, исходя из персонификации власти. На Западе это институты. Отличает нас и корреляция между такими понятиями, как индивид – общество – государство. Западная политическая культура предполагает, что на верхушке пирамиды стоит человек, ниже общество, а затем уже государство. То есть государство служит индивиду. У нас же эта пирамида перевернута: на верхушке ее государство, а внизу человек. Интересы личности в нашем обществе стоят даже не на 3-м, а на 123-м месте. Цена человеческой жизни в России слишком низка. Однако это нормально воспринимается не только государством, но и нашими гражданами. Таковы исторические традиции, такова ментальность нашего народа. К этому стоит добавить и такой фактор, как патернализм, который особенно развился в XX столетии. Отсюда сакрализация государства.

Иной тип политической культуры подразумевает и иные оценки институтов общества. Мы все время думаем, что сможем развивать экономику, не развивая политические институты. За последние годы, когда на Россию лился просто дождь из нефтедолларов, мы так и не осуществили реструктуризацию экономики, не провели реформу Вооруженных сил, не построили гражданское общество. Политическая система выстроена таким образом, что она не позволяет институтам эффективно функционировать. А поскольку исторически сложилось так, что мы не понимаем ценность институтов, то соответствующим образом относимся к жизням наших людей. Европейская же система ценностей, помимо эффективно действующих институтов, предполагает открытость, транспарентность бюджетов (включая и военные), отчетность Вооруженных сил, ВПК и спецслужб перед обществом.

И вот здесь-то, как мне кажется, кроется суть проблемы. Наша бюрократия в значительной степени понимает, что угрозы с Запада не существует, но видит угрозу для себя в тех ценностях, которые несет с собой Запад. Это демократический и гражданский контроль над Вооруженными силами, создание гражданского общества и институтов, отчет государства перед гражданским обществом. Все это представляет вызов самому существованию бюрократии, поэтому она так и сопротивляется. Ей традиционно нужен внешний враг. Легче всего на роль этого врага назначить того, кто являлся им на протяжении десятилетий. Население воспитано на определенных стереотипах, а социально-психологические архетипы меняются очень медленно. Многие политические силы и бюрократия используют эти стереотипы для достижения своих целей.

– То есть политическая элита вполне сознательно создает антизападные настроения в российском обществе, чтобы манипулировать им в своих интересах?

– Среди нашей элиты есть люди, которые все прекрасно понимают. Но пока что это не соответствует интересам “корпорации”, которую они представляют. Оставаться в рамках старых представлений, конечно, проще, ведь иначе придется переосмыслить все происходящее, пересмотреть роль и место собственного государства и себя в этом государстве. Это тяжелая работа. Но если Россия не осуществит задачи по модернизации государства и общества, то она будет маргинализироваться и не станет полноправным членом клуба мировых держав. Сейчас у нас единственный признак сверхдержавы – наличие ядерного оружия. В последнее время часто говорят, что, мол, экономика наша резко рванула вперед. Но мы даже по степени эффективности выемки углеводородов из недр занимаем одно из самых последних мест. Азербайджан и Казахстан за постсоветское время увеличили ее в 2–2,5 раза.

Нам пора осознать, что эпоха биполярной конфронтации завершилась. И та формула, которая определялась знаменитой фразой “советская делегация покинула зал”, уже не срабатывает. Если российская делегация будет покидать залы, то мир будет развиваться уже без нас. Поэтому мой главный тезис – участвовать, сотрудничать и партнерствовать с теми, кого мы определяем как стратегического партнера. Но одновременно объявлять стратегическими партнерами и евро-атлантическое сообщество, и те страны, которые представляют для него угрозу, невозможно. Это уже не из области политики, а скорее из психологии. Мы все время с кем-то заигрываем и играем в поддавки, думая, что другие страны будут нам за это благодарны. А они на самом деле разыгрывают российскую карту в своей главной игре с Западом. Сейчас это делает Китай. Мы сами назначили себя на роль его союзника. А Китай традиционно серьезно к союзнику не относится. Китайцы серьезно относятся только к противнику.

– Россия противится вступлению ближайших соседей в НАТО, хотя сама успешно сотрудничает с Северо-Атлантическим альянсом. Как далеко мы продвинулись на пути строительства этих отношений?

– Отношения у нас партнерские, мы это определили еще в 1997 году. Потом наступил период охлаждения. В ходе косовского кризиса отношения России и НАТО были заморожены. В мае 2002 года мы подписали Римскую декларацию, благодаря чему был создан качественно новый механизм: Совет Россия–НАТО (тогда “двадцатка”), где наша страна совместно с другими странами на равных обсуждает вопросы, определенные этим документом. Теперь уже “двадцатка” – в “двадцатьсемерку” после второй волны расширения НАТО.

На практическом уровне мы, конечно, продвинулись вперед. Существует свыше 20 рабочих групп по разным направлениям. В 2005 году подписано соглашение о статусе Вооруженных сил, которое облегчает решение многих вопросов (например, при переброске натовских войск в Афганистан) и предусматривает участие наших контингентов в каких-то совместных операциях. Сейчас мы работаем над тем, что называется “взаимозаменяемостью”. То есть вооруженные силы учатся совместно осуществлять операции, одинаково понимать поставленные задачи и правильно их реализовывать.

– Представляет ли опасность для России продвижение НАТО на восток?

– Сейчас реально речь идет о Хорватии и Македонии. Говорится также о присоединении к НАТО Австралии, Новой Зеландии, Финляндии, Австрии, Швеции. Во всяком случае, вопрос находится в стадии обсуждения. Но нас-то волнует не Австралия с Новой Зеландией, а Грузия с Украиной. И тут возникает вполне естественный вопрос: поскольку мы заявляем, что мы с НАТО партнеры, то в чем тогда для России состоит вызов Некоторые политики заявляют, что мы вынуждены будем пересмотреть свои отношения не только с этими двумя странами, но и со всем альянсом в целом, что мы приостановим проведение военной реформы, а финансовые потоки направим на усиление нашего военного потенциала, который сможет противостоять мощи НАТО. Ну и кто от этого выиграет Уж, конечно, не Россия.

Страны Балтии вошли в альянс, и наша безопасность от этого не снизилась. Если Украина войдет в НАТО, то наша безопасность от этого тоже не пострадает. Более того, мы получим совершенно безопасные границы от всех вызовов, поскольку интеграция – это система, которая очень четко определяет права и обязанности сторон. На основе этой интеграции после Второй мировой войны была решена проблема франко-германской вражды, которая генерировала войны в Европе. В случае интеграции Украины в альянс там будут преодолены антироссийские настроения. С 1995 года НАТО предъявляет новичкам вполне конкретные требования: страны-кандидаты не должны иметь никаких территориальных претензий к ближайшим соседям, они должны иметь кооперативные отношения с Россией, должны решить все территориальные споры с сопредельными государствами и не иметь внутренних конфликтов.

– У Евросоюза и НАТО сейчас полно проблем, а в отношениях между Европой и Америкой немало разногласий. В чем они состоят?

– Конечно, у них есть различия в подходе к решению определенных проблем. Оценка угроз у них совпадает, а вот инструментарий различается. Европа настаивает на соблюдении норм международного права, на институтах, то есть у нее нормативно-институциональный подход. США позволяют себе часто принимать решения в обход международных институтов. Недовольство этим среди европейцев действительно существует, но эти трансатлантические разногласия у нас часто преувеличиваются. Я хочу подчеркнуть, что главное не в том, что эти проблемы возникают, а в том, как они решаются. Все разногласия всегда решались в ходе переговоров, когда достигался консенсус.

Европу раздражает тот разрыв, который существует между ней и Америкой. Это разрыв экономический, технологический и военно-технологический. Раздражает европейцев и так называемая новая неуязвимость США, хотя неуязвимых на самом деле не существует. Недовольны европейцы и тем, что американцы, руководствуясь своей идеей продвижения демократии, начинают какую-нибудь операцию, в том числе и военную, втягивая в нее Европу. Американцев тоже раздражает экономический, технологический и военно-технологический разрыв, поскольку вклад Европы в НАТО заметно уступает вкладу США. Так что раздражение имеется с обеих сторон.

США всегда амбивалентно относились к европейской интеграции, однако в критические моменты принимали решение в пользу дальнейшего развития европейских интеграционных процессов, поскольку понимали, что это в том числе и продвижение демократии. Первым о так называемой европейской опоре атлантического союза заговорил президент Джон Кеннеди. Сейчас американцы весьма болезненно восприняли то, что называется общеевропейской политикой в сфере безопасности обороны, которая строится, строится да никак не выстроится. Европа критикует Вашингтон за события в Косове, в Ираке, Иране, однако в конце концов принимает решения, совпадающие с линией США. Но не нужно думать, что “большой брат” Вашингтон имеет право продавливать свои решения. Примером может служить то, как сложно обсуждается иранское досье. Отношения в НАТО иные, чем были в Варшавском договоре, когда Москва приказывала, и все брали под козырек. Американский политолог Уолтер Липпман через три дня после подписания Вашингтонского договора в апреле 1949 года произнес такую фразу: “Этот альянс надолго переживет условия своего создания, поскольку основывается не на доктрине или идеологии, а на определенной системе ценностей”. Именно принадлежность к единой системе ценностей позволяет трансатлантическим партнерам решать все существующие проблемы и разногласия.

– Но ведь у России и Запада, как вы уже сказали, разные системы ценностей. Выходит, у нашего партнерства нет будущего?

– Путь у нас долгий, но я все же не отчаиваюсь. Лет 20 назад трудно было себе представить, что у нас с НАТО возникнут партнерские отношения, что мы будем заседать вместе с 27 странами в Брюсселе, осуществлять совместные операции. Для меня ясно одно: если Россия не пойдет по пути строительства гражданских институтов, то окажется в проигрыше, несмотря на наличие у нее углеводородов. Европа уже работает над альтернативными источниками электроэнергии, прорабатывает планы получения нефти и газа из Северной Африки, строит газопроводы в обход России. Нам необходимо понять, что нефть и газ не будут новым ядерным оружием. В ближайшие 5–7 лет Европа решит проблему энергетической безопасности и своей односторонней зависимости от России в сфере энергетики, и тогда для нас наступит момент отрезвления и переосмысления своего места и роли в быстро меняющемся мире.

Историк Пархалина раскрыла суть полученного Украиной статуса партнера НАТО

Замдиректора ИНИОН РАН, кандидат исторических наук Татьяна Пархалина заявила, что полученный Украиной статус партнера НАТО можно рассматривать как популистский политический жест.

Накануне стало известно, что Североатлантический альянс официально предоставил Украине статус партнера расширенных возможностей. В Киеве ожидают, что НАТО будет помогать в реформировании армии, усилении безопасности, гражданского контроля и демократического надзора, а также в борьбе с коррупцией. Пархалина рассказала, что этот статус носит неофициальный характер.

«На самом деле официального понятия института «расширенного партнерства» не существует», — подчеркнула она.

Историк заявила, что полученный статус не гарантирует Украине оказания поддержки в случае военных действий.

«Каждая страна Альянса самостоятельно принимает решение о том, в какой степени оказывать поддержку «товарищу по оружию», — отметила Пархалина.

Эксперт добавила, что прямая военная помощь актуальна лишь в случае полноправного членства государства в НАТО. По ее мнению, о такой поддержке стране с «расширенным партнерством» не может идти речи.

Ключи темы

1. татьяны пархалиной
2. татьяна пархалина биография